вторник, 28 апреля 2015 г.

Плахова Анна 17 лет "Седой ребёнок той войны..." Коноша, Архангельская область




Седой ребенок той войны…
Горели фашистские печи,
Хлестали фашистские плети,
Кричали и плакали дети,
Сквозь слезы зовя матерей…
Т. В. Балакина. 
       Никогда бы не подумала и не догадалась, глядя на своего дедушку, которого, к сожалению, уже восемь лет, как нет с нами, сколько горя, страха  и ужаса пришлось пережить ему в раннем детстве. Родился Владимир Васильевич Синюков – мой дед -  22 августа 1938 года в поселке Становой Болховского района Орловской области. Когда началась Великая отечественная война, ему не исполнилось и трех лет, отца – Василия Петровича – сразу призвали на фронт, он до сих пор с октября 1941 года числится без вести пропавшим,  а маленький Володя с мамой – Анастасией Михайловной и старшими  сестрами – Шурой и Зиной – были захвачены фашистами и отправлены в Барановичское гетто – в нацистский  концентрационный лагерь для евреев в Белоруссии. Хотя семья деда не были евреями, но, все жители деревни стали узниками концлагеря, случилось это осенью 1941 года.
        «Есть было нечего, нас кормили картофельными очистками, капустными отходами, тем, что есть было невозможно, мы ели траву, если могли найти что-то съедобное, я с трех лет начал курить – собирал за немцами окурки – это подавляло голод» - рассказывал мне дедушка. Их били, кололи штыками – даже через 60 лет после войны на голове у деда оставались шрамы от штыковых ран, а когда он – трехлетний - заболел чесоткой, фашистский доктор раздел его донага и с головы до пят намазал чистым дегтем. «Ревел, кричал  на весь лагерь, мать боялась, что меня расстреляют, успокаивала, как могла, оставили жить, а коросты, что самое интересное, сошли совсем быстро» - вспоминал дедушка.
      Даже там, в обстановке оккупации и почти ежедневного уничтожения евреев, среди жестоких и озлобленных фашистов находились солдаты, которые старались проявить хоть какое-то сочувствие и человечность к узникам концлагеря. Однажды дедушку поманил охранник – «Киндер, киндер, ком, ком» - он испугался, ведь боялись одного – поведут на расстрел, но не подойти тоже нельзя, подошел, а тот достал из-за пазухи плитку шоколада и фотографию – показал – у меня, мол дома тоже такие «киндеры» есть, вкус того шоколада дед помнил очень долго…
     Почти два с половиной страшных года провели дедушка с сестрами и мамой в том концлагере, очень боялись за старшую сестру – Шуру – только, чтоб ее не угнали в Германию, обошлось. Но как было страшно матери троих детей, когда они узнали, что их, в числе очередной партии узников, готовят к уничтожению и сожжению в крематории Барановичей… Тот вечер перед предстоящим расстрелом был самым ужасным и, может быть рано повзрослевший Володя не осознавал всего ужаса предстоящей участи, первая седина на его голове, вероятно, появилась уже тогда…
    Ведь опасаясь наступавшей Советской армии фашисты зверствовали, каждый день дымились печи крематория. Но дедушке с его близкими повезло, они оказались в числе оставшихся в живых потому, что именно в ту ночь оставшихся узников концлагеря Барановичи освободили советские войска.
     Долго не могли забыть ужасов войны, жили трудно, дедушка после войны закончил начальную школу, потом школу ФЗО, судьба забросила его на Север – в Архангельскую  область, где он обзавелся семьей, но каждый год, приезжая на родину, он обходил родные места, рассказывая моей маме – «Вот воронка от  упавшего снаряда, а вот береза, которую я посадил весной 45-го года и под которую похоронил своего любимого щенка, а вот трава, которая не дала умереть нам с голода…».
       Он был весь седой, мой дед, он плакал, глядя фильмы о войне, он часто кричал во сне, боясь разрывов снарядов, он часто говорил – «Не дай Бог пережить вам то, что пережили мы…».
Дедушки  нет с нами, но его детские воспоминания о перенесенных страданиях, сохранившиеся в моих дневниковых записях, я сберегу для своих детей.
                                                                                                    

Комментариев нет:

Отправить комментарий